Д. Гречкин - Книга старейшего русского мастера

Книга старейшего русского мастера

Д. Гречкин

"Шахматы в СССР" 1954 N8


            Ф. И. Дуз-Хотимирский. Избранные партии. Изд-во "Физкультура и спорт". М. 1953. Тираж 10.000 экз. Цена 6 р. 05 к.

            Федор Иванович Дуз-Хотимирский — один из старейших русских шахматных мастеров. Почти всю свою жизнь он посвятил шахматному искусству.
            Сейчас, несмотря на свой преклонный возраст, Федор Иванович возглавляет шахматную организацию железнодорожников. Он является неутомимым организатором и пропагандистом шахматного искусства.
            "Избранные партии" — небольшая книга. В нее вошли "Воспоминания" и 57 партий, игранных с 1903 по 1949 годы. Книга вышла под общей редакцией мастера В. Н. Панова.
            "Воспоминания" Федора Ивановича представляют несомненный интерес для читателя — ведь они охватывают полувековой период. В них автор рассказывает о своем спортивном пути, развитии шахмат в Петербурге, Москве, Киеве в дореволюционное время, личных встречах с ведущими шахматистами.
            Читатель знакомится со становлением шахматной жизни в нашей стране после 1917 года и последующим широким развитием шахматного искусства в СССР.
            За свою многолетнюю практику автор книги дал немало образцов шахматного творчества. Много интересного читатель найдет в партиях.
            Наиболее запоминающимися являются партии, выигранные Федором Ивановичем у Э. Ласкера, А. Рубинштейна (Петербургский международный турнир памяти М. И. Чигорина, 1909 г.), Р. Тейхмана, П. Романовского, В. Ненарокова, А. Котова и А. Банника.
            В партии с Э. Ласкером Дуз-Хотимирский превосходно использовал неточную игру своего грозного противника.
            В партии с А. Рубинштейном читатель найдет смелую игру на осложнения. Ее венчает неожиданная комбинация Ф. Дуз-Хотимирского, которую его противник не предусмотрел.
            Смелая и оригинальная атака на короля осуществлена в партии Р. Тейхман — Ф. Дуз-Хотимирский.

диагр

            Последовало 25...Лc4 26. Фg3 Лf4! (Решающий ход, после которого белые не могут спасти партию; например: 27. Сc1 Лf2 28. Лg1 С:g2+ 29. Л:g2 Лf1#) 27. f6 g6 28. Сa2 Лf2 29. С:d5 Ф:d5! 30. Лc1 (Если 30. Фg4, то 30...h5 и т.д.) 30...Л:b2. Белые сдались.
            И за последние годы Ф. Дуз-Хотимирский дал немало прекрасных образцов шахматного творчества.
            Достойно завершает партии, приведенные в книге, встреча автора с А. Банником в полуфинале XVII первенства СССР. И в этой партии читатель увидит постоянное стремление Ф. Дуз-Хотимирского к инициативе. Жертва пешки и последующая атака на короля завершаются эффектной матовой комбинацией.
            Познавательная и учебная ценность книги неоспорима. Работа Ф. Дуз-Хотимирского была бы еще более значимой, если бы автор и редактор не допустили ряда существенных ошибок.
            На наш взгляд, серьезные ошибки допущены уже во вступительной статье. Рассказывая о русской шахматной истории начала девятисотых годов, ее автор В. Панов искажает исторические факты. Он говорит, что "большинство мастеров дореволюционной России не придерживались творческих воззрений Чигорина..." Что "до выхода Алехина в 1910 г. на международную арену единственным, настоящим последователем и учеником Чигорина был Ф. И. Дуз-Хотимирский".
            Это не соответствует истине. Мы согласны с А. Котовым, который в своей книге "Шахматное наследие A. А. Алехина" (часть первая) пишет: "Алехин воспитался и вырос на партиях русских мастеров — последователей и современников Чигорина, такими были вначале: Э. Шифферс, а затем соратники Алехина по юношеским шахматным боям — Ф. Дуз-Хотимирский, П. Романовский. В. Ненароков и др. Эти шахматисты на практике и в теории проводили творческие принципы Чигорина".
            Удивление вызывает следующее сравнение, приведенное в статье. B. Панов пишет: "И хотя, конечно, громадный талант Чигорина был гораздо разностороннее, глубже и красочнее, чем игра Дуз-Хотимирского..."
            Как можно сравнивать "талант" и "игру"?
            Редактор книги оказался не в ладах с фактами. Он говорит, что Ф. Дуз-Хотимирский "регулярно побеждал" А. Рубинштейна. Между тем, в личных встречах Ф. Дуз-Хотимирский не имел перевеса над А. Рубинштейном.
            Мы уже говорили, что "Избранные партии" охватывают почти полувековой период. К сожалению, воспоминания автора о его участии в соревнованиях, встречах с гроссмейстерами и мастерами — это в основном пересказ результатов турниров и описание внешности участников.
            Например, юношей автор прибыл в Москву для участия во втором Всероссийском турнире. Он впервые за шахматной доской встретился с лучшими шахматистами России. Автор описывает внешность М. Чигорина и Э. Шифферса, характеризует роль тогдашней прессы в описании турнира (с пространными цитатами из газет), приводит результаты в турнире Чигорина и свой. Бесспорно, это интересно для читателя. И всё же, на наш взгляд, здесь нет главного для шахматистов.
            Что полезного извлек автор в результате проведенного турнира, чему научился в шахматном искусстве? Ведь общеизвестно, что участие в ответственном турнире является школой творческого и спортивного совершенствования. Этого в книге нет.
            Что автор увидел яркого, интересного в игре М. Чигорина и Э. Шифферса в данном турнире? Об этом он не пишет.
            Такие недостатки находим и в описаниях III, IV Всероссийских турниров, соревнований с участием М. Чигорина и Г. Марко и международных турниров.
            Слишком скупы воспоминания об участии в первенствах СССР. А ведь здесь у автора богатейший материал. Он участвовал во Всесоюзных первенствах 1923, 1924, 1925, 1927 и 1933 годов.
            В "Воспоминаниях" имеются неточности. На странице 12 автор, говоря о встречах с писателем А. Куприным, пишет: "...Он (Куприн.—Д. Г.) забыл, очевидно, о своем веселом рассказе "Марабу". В действительности отнюдь не "веселый" рассказ "Марабу" был написан позднее.
            Крайне скупо говорит автор о проведении им систематического курса шахматного обучения с пятнадцатилетним А. Алехиным. Для читателя интереснее было бы знать не только то, что автор занимался с ним "два раза в неделю", а как шла учеба, какими познаниями в области шахмат обладал тогда юный Алехин. Вместо этого читатель видит довольно нескромное самовосхваление: "К удовлетворению моего педагогического самолюбия в течение каких-нибудь трех-четырех месяцев 1908 г. этот пятнадцатилетний подросток сделал блестящие успехи и стал опаснейшим противником для сильнейших шахматистов Москвы".
            К сожалению, автор не единственный раз страдает нескромностью. Например, в примечаниях к партиям № 3 и 27 неизвестно для чего приведены выдержки из турнирных сборников, безмерно восхваляющие автора. Например: "Свой пешечный перевес Дуз-Хотимирский реализует с точностью Морфи... просыпается гений Дуз-Хотимирского... он, как чародей, вызывает великолепные комбинации... этот гениальный, вечно мечтающий русский... исполин шахматной мысли".
            Ф. Дуз-Хотимирский в своей книге в учебно-методическом отношении проводит нездоровую идею отрицания научности в шахматном искусстве. Особенно это видно в следующем его примечании к партии № 32 с А. Рубинштейном. "Образно я объясняю неуспех Рубинштейна в партиях со мною так. Шахматы — бесконечный лес. Шахматная теория — широкая лесная дорога, от которой идут просеки, дорожки, тропинки. Почти все сильнейшие шахматисты мира шли по этим путям, и особенно хорошо изучил эти дороги Рубинштейн. Поэтому, играя с Рубинштейном, я тащил его в темный лес шахматного творчества, далеко от изученных дорог, в котором шансы на победу у нас были равные".
            Помещенные в книге партии не все равноценны по своему содержанию. На наш взгляд, ряд партий можно было заменить другими. Малоинтересны, например, партии № 12, 17, 22, 24, 40, 43.
            Чему, скажем, может научить читателя неоправданное соглашение на ничью в обоюдоострой позиции в партии № 51 и почему такую партию надо включать в число избранных?
            Партия с примечаниями учит читателя шахматному искусству. Естественно, что составитель примечаний не должен руководствоваться субъективной приязнью или неприязнью к противнику, дебютным построениям, комбинационной или позиционной манере игры, конечным результатом партии.
            К сожалению, Ф. Дуз-Хотимирский в примечаниях в ряде случаев не указывает важнейших, переломных моментов борьбы и не всегда объективно поясняет свои партии.
            Автор книги неоднократно напоминает читателю, что он "никогда не был особенно знаком с многочисленными теоретическими анализами", "был мало искушен в вопросах теории". Между тем, материалы книги говорят о противоположном. Например, в партии с К. Барделебеном к своему 5-му ходу Ф. Дуз-Хотимирский пишет: "Ход, не предусмотренный дебютными справочниками. В 1911 г. в Карлсбаде, играя против английского мастера Берна, я испробовал рекомендованное теорией 5...е4?, на что мой партнер ответил 6. Кg5!". Или "Теория считала лучшим ответом... Я предпочел уклониться от общепринятых вариантов".
            Красноречиво также примечание к партии № 32. "В предыдущем турнире этот новый ход применил немецкий мастер Зюхтинг против Шлехтера. Партия протекала очень остро, с шансами на победу Зюхтинга, хотя Шлехтеру удалось, в конце концов, переиграть своего партнера и добиться победы. Эта новинка мне пришлась по вкусу, и я решил испытать ее против Рубинштейна".
            Автор обнаруживает отличное знание дебютной теории в партиях № 44, 45. Не следует также забывать, что Ф. Дуз-Хотимирский в 1908 г. провел с юным Алехиным "систематический курс шахматного обучения, начиная с дебютов и далее по теории середины игры и окончания". Неясно, для чего нужно автору в этом вопросе допускать противоречия.
            В примечаниях к дебютной стадии партий у автора книги зачастую встречаются необоснованные спорные утверждения.
            Так, например, после 1. d4 d5 2. Кf3 c5 Ф. Дуз-Хотимирский ко второму ходу черных ставит восклицательный знак и поясняет: "Ход с7—с5 аналогичен по идее ходу с2—с4. Цель у них одна: открыть вертикаль "с", освободить дорогу ферзю и атаковать центр противника. Ход этот необходим в ферзевом гамбите для получения хорошо развитой партии. Поскольку в данной партии белые уклонялись от сильнейшего хода 2. с4 и сделали более пассивный ход 2. Кf3, черные могут без труда и с выгодой осуществить с7—с5 в самой ранней стадии борьбы".
            Примечание не объективно. Общепризнано, во-первых, что 2. Кf3 ход не пассивный, во-вторых, после 3. с4 черные во избежание худшего (3...cd 4. cd! Ф:d5 5. Кс3 Фd8 6. Ф:d4! или 3...cd 4. cd Фа5+ 5. Фd2 Ф:d2+ 6. С:d2 Кf6 7. К:d4) должны перейти к защите Тарраша. Практика и теория подтвердили, что эта защита трудна для черных.
            В примечаниях к партии № 9 после 1. е4 е5 2. Кf3 Кc6 3. Сb5 f5 Ф. Дуз-Хотимирский пишет: "Теория осуждает 3...f5... Я считаю, что приговор теории не совсем убедителен, так как он не подтвержден достаточно глубоким анализом... Это рискованное, но интересное продолжение я много раз применял в ответственных соревнованиях и добивался успеха".
            Общеизвестны анализы, вскрывающие недочеты хода 3...f5. Они никем не опровергнуты. А успехи Ф. Дуз-Хотимирского в применении этого варианта (как видно из его партии) обусловливались тем, что его противники разыгрывали дебют не лучшим образом.
            В партии № 17 автору следовало бы указать на неприемлемость дебютного варианта, избранного черными. В примечаниях к партии № 6 следовало познакомить читателя с возможностью применения интересного гамбита Стаунтона.
            В своей книге Ф. Дуз-Хотимирский знакомит читателей с игрой несмотря на доску, говорит о проведенных им сеансах одновременной игры "вслепую", главным образом в дореволюционной России и за границей. Он говорит: "Мне нравится этот острый и эффектный вид шахматных выступлений".
            Советская шахматная организация давно осудила проведение сеансов игры вслепую, так как они вредны для здоровья сеансера, а их "эффект" и "острота" никчемны.
            Даже А. Алехин, установивший рекорд в игре "вслепую" со многими противниками, в своей книге "На путях к высшим шахматным достижениям" признавал малую художественную (тем более учебную) ценность игры "вслепую", так как она "отражается на силе играющего (сеансера.— Д. Г.) и в значительной мере искажает способ его мышления и стиль игры".
            Всё это хорошо известно Ф. Дуз-Хотимирскому, тем не менее он "не вполне с этим согласен" и даже полагает, что "игра не глядя на доску является ценным фактором тренировки спортсмена и помогает ему развивать свое комбинационное зрение".
            Известно, что наши ведущие шахматисты никогда не пользовались этим "ценным фактором тренировки" и развития комбинационного зрения и правильно делали. Мастера должны отдавать свои силы и знания подлинному творчеству, а не растрачивать их на изнуряющую игру "вслепую".
            Отмеченные недостатки интересной и содержательной книги Ф. Дуз-Хотимирского должны быть устранены в новом издании этой работы.

Подготовка страницы: fir-vst, 2013
Скан: rtyutyun, 2011 (форум Ru-Board)


chess-giraffe: Читальный зал

Обратная связь:   fir-vst