Этот очерк, недавно опубликованный в "Нью-Йоркере", одном из лучших журналов мира, не доступен для большинства наших читателей. Между тем это выдающийся образец серьезной журналистики, который хорошо демонстрирует, насколько велик на Западе интерес к персоне норвежского вундеркинда. Мы публикуем его с небольшими сокращениями и пояснениями, сделанными переводчиком.

            Шахматные турниры проходят сейчас практически так же, как и век назад: игроки опускают фигуры на доску с глухим стуком, записывают ходы на бланки и либо бьют, либо мягко надавливают на часы — в зависимости от того, что они хотят донести до соперника. Арбитры следят, чтобы никто не жульничал. В зале всё еще настолько тихо, что зрители слышат дыхание соседей. Но в одном игра изменилась фундаментально: ее теперь контролируют и даже создают компьютеры. В шахматные фигуры вмонтированы сенсоры, передающие положение на доске в компьютеры, а те транслируют информацию в интернет. Онлайновые шахматные программы постоянно снабжают игру комментариями, оценивая, чья позиция лучше и был ли сделанный ход удачным решением или зевком. На современном турнире практически единственные люди, которые не всегда знают, как они стоят,— это сами игроки.
            Но к шестому туру London Chess Classic в декабре норвежский вундеркинд Магнус Карлсен знал, что проигрывает. Если после двух предыдущих поражений он проиграет еще одну партию, то, похоже, проиграет и турнир. Он был №2 в мировом рейтинге, и победа дала бы ему хороший шанс вернуться на верхнюю ступень; он неровно играл последние месяцы и лишился первого номера. Говорили, что он был растерян и страдал недостаточностью подготовки и избыточностью внимания к своей персоне. Когда шахматисты пытаются улучшить результат, они часто похожи на неготовых к экзамену учеников. Карлсен, которому за две недели до того исполнилось двадцать, часто производит впечатление человека, не опускающегося до домашних заданий, но теперь он, казалось, слегка запаниковал. Он то обхватывал голову руками, то раскачивался всем телом, то вперялся в доску, пытаясь перезагрузить мозги. В какой-то момент он потратил на ход двадцать семь минут.
            Крамник, один из последних шахматистов, воспитанных советской шахматной машиной, сидел за доской пугающе-спокойно, временами практически неподвижно. Карлсен зажмуривал и раскрывал глаза в предельном напряжении. Он выглядел совсем мальчиком в кипенно-белой рубашке и узких брюках, выданных ему голландской модной фирмой G-Star RAW, с которой у него рекламный договор.
            На одиннадцатом ходу Крамник разменял коня на одного из карлсеновских слонов, один из любимых разменов Крамника. Он — грозный игрок, и его уверенная игра в эндшпилях просто поражает. Карлсен — в основном самоучка и играет в разных стилях. Гарри Каспаров так говорит об игре Карлсена: "Удушающее давление, а не прямые удары".
            Крамник и Карлсен разменяли ферзей, потом пару ладей. В отсутствие многих фигур началась настоящая борьба — парад пешек. Пока Карлсен экспериментировал с конем, Крамник сумел смести центральные пешки соперника, а свои продвинуть вперед. Компьютерные программы теперь давали Крамнику решающее преимущество. Чтобы сдержать его пешки, Карлсен вынужден был отдать коня.
            Тем временем в аэропорту Хитроу, к западу от Лондона, приземлился Каспаров, прилетевший из Москвы на турнир для раздачи автографов. Он включил смартфон, изучил позицию на экране и определил ситуацию Карлсена как "безнадежную". Каспаров тренировал Карлсена почти весь прошлый год; Карлсен решил, что это слишком напряженно, и прервал контракт. Каспаров, впрочем, похоже, поглядывает за Карлсеном, как, бывает, поглядывают за беззаботным племянником.
            В шахматы играют на доске и в голове. Партия продолжалась, Карлсен снова и снова уходил от поражения, и уверенность Крамника стала иссякать. Выиграв коня, Крамник справедливо мог рассчитывать на быструю победу, а теперь стало ясно, что придется удовлетвориться небыстрой. Говорят, Крамник возмущен проявляемым к Карлсену вниманием и обыгрывает его с особенным удовольствием. Он, должно быть, страшно терзается, когда Карлсен с равнодушной миной заявляет, например, что проиграть в монополию для него хуже, чем проиграть в шахматы. Карлсена Крамник, возможно, раздражает еще больше. Он винит в этом своего бывшего наставника Каспарова, у которого Крамник отобрал корону в 2000 году: "Каспаров всерьез ненавидит Крамника. Ну и, слушая Каспарова, ... очень трудно не начать думать так же".
            Крамник продолжал наращивать преимущество, Карлсен ускользал. Крамник пил чай; Карлсен тянул апельсиновый сок. Карлсену удалось провести пешку к краю доски, это вынудило Крамника блокировать ее слоном. На шестьдесят втором ходу, более чем через шесть часов игры, Крамник ошибся.
            На доске оставалось только восемь фигур: короли, пять пешек и застрявший крамниковский слон. Компьютерные программы всё еще отдавали предпочтение Крамнику, но они не принимают во внимание динамику момента и усталость; сложные эндшпили ставят их в тупик. (Каспаров, только что приехавший на турнир, посмотрел на игру на большом экране VIP-зала и произнес: "Компьютер [в таких позициях] бесполезен".)
            Через восемь ходов у Крамника был шанс сделать ход, который скоро привел бы к победе; это видели компьютерные программы, и это видел Карлсен.
            Крамник не видел. Он повел короля на фланг. Карлсен немедленно запер его своим. Крамник потыкался в стенки тюрьмы, но выбраться не смог. Ему стала очевидна новая реальность; компьютерные программы теперь прогнозировали ничью. Противники потолкались: Крамник слоном проверил границы возможного, Карлсен королем его ограничил. Они повторили это трижды — ничья.
            Традиционно соперники идут из игрового зала в соседнюю комнату для анализа, где обсуждают игру с комментаторами турнира. Когда туда добрел Карлсен, люди закрыли компьютеры и зааплодировали. Это его спасение было более впечатляющим, чем многие из его побед. Каспаров был поражен. "Да, бывает",— довольно сказал он. Карлсен, криво улыбаясь, уселся обсуждать игру. Крамник так и не пришел. Я видел, как его хорошенькая жена бросилась к выходу как при пожаре. Позже вечером Карлсен отправил твит: "Хорошо, что я не сдался".

            "Когда я начал играть в шахматы, я был более или менее нормальным ребенком",— вспоминал Карлсен. Мы сидели в "Коста", английской сетевой кофейне рядом с лобби отеля "Хилтон" в Кенсингтоне. Прошло два дня с его встречи с Крамником. (Карлсен выиграл партию на следующий день и, таким образом, турнир, вернув себе первый номер в рейтинге.) Он приехал в Лондон 5 декабря и должен был уезжать 20-го. Он стал профессиональным шахматистом в пятнадцать лет и проводит в разъездах более ста шестидесяти дней в году. Когда никуда не ездит, то живет с родителями и сестрами в Баэрум, престижном районе Осло. Снимает у родителей подвальный этаж. Несколько его друзей из шахматного клуба и школы, из которой он ушел два года назад, формально ее не окончив, приехали вместе с ним, чтобы поиграть в опен-турнире. Карлсен отправился с ними в пиццерию и боулинг. На большинство турниров он приезжает один или с отцом Хенриком, который помогает управлять его карьерой и до определенной степени жизнью. Если рубашка на Карлсене не первой свежести, значит, он приехал на турнир без Хенрика. Карлсен проводит вечера в номере отеля, скачивая на лэптоп телешоу — любимые The A-Team и Curb Your Enthusiasm — и сидя в скайпе и Фейсбуке. Иногда он ходит в спортзал снять напряжение после игры. Дома он играет в Wii Sports Resort и Mario Kart, a c семьей — в игру-караоке SingStar. Еще он любит подшучивать над тремя своими сестрами. Я спросил Карлсена, хочет ли он учиться в колледже. Он сказал: "Мне неинтересно".
            Я первый раз увидел Карлсена в прошлом мае в Нью-Йорке, и он выглядел еще большим интровертом, чем можно было бы ожидать от профессионального шахматиста. Рядом с ним сидел Хенрик и практически полностью говорил за сына. Карлсен едва взглянул на меня. К тому времени Каспаров среди прочих назвал его самым многообещающим игроком молодого поколения, но репутации у Карлсена в нешахматном мире было немного. Несколько месяцев спустя он получил некоторую известность, в основном благодаря участию в рекламе для G-Star. У Карлсена детское личико, всё больше обретающее взрослые черты, и такие же свободно болтающиеся пряди светлых волос, как у Джастина Бибера. Карлсен сейчас делает более миллиона долларов в год на рекламных контрактах и договорах.
            Мы встретились снова через четыре месяца в отеле "Купер Сквер" в Ист Виледж. Шла Неделя моды, и лицо Карлсена, обретя твердость от усиленно нахмуренных бровей, смотрело со всех билбордов и журналов. G-Star проводила акцию под названием "Магнус Карлсен против Мира". Он играл против команды из трех гроссмейстеров. Каждый из трех предлагал ход, а аудитория в интернете выбирала лучший. Карлсен, что неудивительно, выиграл. Многие в шахматном мире сочли матч дурным тоном. Симен Агдестейн, тренировавший юного Карлсена в Осло и продолжающий быть поклонником его таланта, сказал: "Единственной целью этого было добавить Магнусу известности". На вручении приза актриса Лив Тайлер, тоже рекламное лицо G-Star, презентовала Карлсену, одетому в джинсы и свитер от G-Star, серебряную табличку, а телевизионные корреспонденты задавали простенькие вопросы.
            — В Нью-Йорке столько красивых девушек,— сказал корреспондент.— Хотите с кем-нибудь познакомиться?
            — Из них кто-нибудь точно придет на G-Star шоу,— неуклюже ответил Карлсен.
            Он хорошо сложен и в самостоятельно купленной клетчатой рубашке поверх футболки был похож на европейского студента на каникулах. В его ближайших планах было посмотреть футбол с "Манчестер Юнайтед".
            Большинство гроссмейстеров начинают играть в очень раннем возрасте — великий кубинец Хосе Рауль Капабланка, с которым Карлсена часто сравнивают, первый раз сыграл в четыре года. И я полагал, что Карлсен тоже начал очень рано. Это не так. Тем не менее маленьким мальчиком он обладал необычайными математическими способностями, что часто характерно для талантливых шахматистов. "Он считал десять во второй степени, десять в третьей и дальше, и дальше",— вспоминает его дедушка, химик-пенсионер Курт Карлсен. Магнусу не было и двух лет, когда он собирал пазлы из пятидесяти кусочков. К четырем он знал наизусть названия и количество жителей всех четырехсот тридцати норвежских муниципалий. Он конструировал сложные модели из кирпичиков Лего. "Родители говорят, я их еще и взвешивал",— вспоминает он.
            Когда Карлсену было пять, его отец достал шахматы. Хенрик, работавший менеджером по снабжению в Эксоне, сам неплохо играл в молодости и собирался научить шахматам старшую Эллен и Магнуса, который на год моложе. Но ни Эллен, ни Магнус не заинтересовались, и Хенрик, разочаровавшись, сдался. "Я сказал себе — ну, может, шахматы не для них, неважно, будут заниматься чем-нибудь еще". В этом возрасте Магнус куда больше интересовался футболом и лыжами, а дома играл в Hearts, бридж и монополию; в этих сражениях Эллен и Ингрид, тремя годами младше Магнуса, часто объединялись против него.
            Магнусу было почти восемь, когда отец предпринял еще одну попытку вызвать у детей интерес к шахматам. Магнус вообще любил играть, и в этот раз, по его словам, игра показалась ему "богаче и сложнее всех других". Вскоре он стал обыгрывать Эллен, и она бросила шахматы. Магнус начал читать книжки из небольшой шахматной библиотеки отца. Он читал книгу Бента Ларсена, стандартный учебник для начинающих, и более сложные книги. Он был из тех детей, кто учил то, что им интересно, и игнорировал остальное. Шахматы скоро заменили школу, в которой было скучно. "Честно сказать, за весь третий класс я не сделал ни одного домашнего задания",— вспоминает он. За завтраком он сидел за отдельным столом и изучал ходы на доске. "Это было естественно, мне совершенно не нужно было общаться с семьей за едой. Обедал я, конечно, со всеми".
            Через год Магнус в первый раз обыграл Хенрика в блиц. Магнус начал играть в местных юниорских соревнованиях. Хенрик забирал его после занятий на лыжном трамплине и вез на шахматные турниры. Семья Карлсенов ничем не отличалась от таких же американских семей, где родители не требуют от детей блестящих результатов, но дети сами чувствуют необходимость в них. Хакон Амдал, школьный друг Карлсена, говорит: "У меня впечатление, что Магнус сам выбрал шахматы, а он думает, что соответствует отцовским ожиданиям".
            В марте 2000 года Хенрик нанял Магнусу, которому исполнилось девять, тренера на несколько часов в неделю, Торбьерна Рингдала Хансена, бывшего чемпиона Норвегии среди юниоров. Карлсену нравился неформальный подход Хансена, занятия были похожи на диспуты. Учитель, в свою очередь, был поражен способностями ученика. "Он легко понимал всё, что я говорил",— рассказывал мне Хансен в Съяккхусет, доме шахмат в Осло, где продается уже вторая биография Карлсена. Довольно быстро мне стало всё труднее выигрывать". На Хансена сильное впечатление производило поразительное умение Карлсена запоминать позиции и ходы. В прошлом году, когда Хансен и Карлсен вместе играли на Всемирной шахматной Олимпиаде в Ханты-Мансийске, Карлсен сказал про партию, которую они оба смотрели: "Этот вариант вы мне показывали".
            Вскоре после того как Карлсен начал заниматься с Хансеном, посетители школьной библиотеки перестали с ним играть. "Это быстро становилось бессмысленным",— рассказывал он. Он играл так хорошо, что все мгновенно забывали, что он занимается этим всего пару лет. Когда он плохо выступил на одном из соревнований, Хансену пришлось объяснить ему, что разрешается встать и пойти в туалет. Карлсен был маленьким, хорошеньким, с ясным взглядом и растрепанной головой. У него были печенье и книжки с комиксами. Сочетание детского личика, развинченной походки и Дональда Дака усыпляло бдительность противников. Возникало ощущение, что играешь против мальчика из кино "Красный воздушный шарик". Хенрик вспоминает, что на одном из чемпионатов в 2002 году какой-то игрок воскликнул с раздражением: "Я проиграл этому *%$@нышу?"
            В Норвегии шахматы не более популярны, чем в Америке. Карлсену лучше было бы стать известным спортсменом, чем шахматным чемпионом. В Лондоне он мне рассказал, что последний раз в Нью-Йорке пошел в парк на Вашингтон Сквер и неузнанный сыграл на деньги с тамошними ловчилами, выиграв у всех. Эта история напомнила мне фильм "В поисках Бобби Фишера", и Карлсен сказал, что видел его по телевизору, но особого внимания не обратил, так как "в это же время шла Олимпиада в Солт-Лейк-Сити и она была интересней".
            Амдал, школьный друг Карлсена, сказал о нем: "Его легко было подбить на партию, нужно было только сказать, что он ботаник". Но Карлсену доставляло удовольствие быть в чем-то экстраординарным. Однажды, когда они были совсем мальчишками, они стали играть на шахматном сайте для начинающих в интернете. Карлсен умело победил всех и играл настолько хорошо, что его соперники обвинили его в использовании компьютерных программ при выборе ходов. Следует сказать, что он интересовался компьютерами меньше, чем шахматисты его возраста. Ему нравилось находить в интернете живых противников, но он отказывался играть против компьютерных программ. Компьютерные шахматы поражали его своей механистичностью — машина всегда выигрывала, а ему не нравилось, когда ему говорили, что существует единственный "лучший" ход. "Похоже на игру с кем-то очень тупым, но этот кто-то все равно тебя побеждает",— говорит он.
            Стиль раннего Карлсена был очень агрессивным; он любил мощно атаковать. У него был исключительный нюх на расположение фигур, а изучение книг по стратегии давало ему необычайно широкий набор решений. "Он играл все дебюты, которые когда-либо существовали",— говорил Хансен.
            В 2001 году Карлсен начал готовиться с Сименом Агдестейном, лучшим норвежским гроссмейстером. Агдестейн сказал мне, что Карлсен был "лучшим из прирожденных шахматистов, с которыми я встречался. Он играл в совершенные шахматы. Оставалось только воскликнуть — вау!" Игра с противниками в интернете, конечно, отточила его мастерство: Агдестейн считает, что за четыре с небольшим года, что он был карлсеновским наставником, Карлсен сыграл более семи тысяч партий онлайн. Агдестейн настаивает, что он тренировал Карлсена спорадически, в промежутках между школой, футболом и другими его занятиями. "Основную работу он сделал сам". Их совместная подготовка закончилась, когда Карлсену было тринадцать. (Агдестейн когда-то играл в сборной Норвегии по футболу, и они иногда вместе гоняли мяч. "У Карлсена,— вспоминает Агдестейн,— был хороший удар с левой".)
            В 2003 году Хенрик взял отпуск, и они с женой, забрав детей из школы, отправились на год в путешествие по Европе в мини-вэне. "Мы поехали по маршруту в десять тысяч километров с остановками на шахматные турниры, центры культуры и прибрежные курорты",— говорит Хенрик. Цель была расширить кругозор детям и дать возможность Магнусу поиграть в шахматы высокого уровня, что невозможно постоянно делать в Норвегии. Дети делали уроки на заднем сиденье мини-вэна или вечерами в отеле. Карлсен постоянно играл — около ста пятидесяти партий в серьезных турнирах за год — и играл хорошо. Его было трудно смутить, и его интерес к игре был огромен. После партии он садился за компьютер и играл в сети, особенно если только что проиграл. Он делает это до сих пор, теперь под псевдонимами. "Я это делаю, чтобы выпустить пар",— говорит Карлсен.— Возможно, мне просто необходимо убедиться, что я все-таки могу выиграть партию в шахматы".
            На турнире в Рейкьявике в 2004 году Карлсен победил в блице бывшего чемпиона Анатолия Карпова. На следующий день он играл с Гарри Каспаровым две партии в быстрые шахматы. Он сыграл первую вничью и быстро проиграл вторую. "Я играл как ребенок",— сказал он потом с раздражением. Однако Каспаров вспоминает, что он сразу понял, что Карлсен "исключительный игрок". Через месяц Карлсен стал гроссмейстером, вторым в списке самых молодых в истории. Оба эти события стали международными новостями, а его родители по-прежнему не были уверены, будет ли их сын профессиональным шахматистом или вырастет в человека, который просто хорошо играет в шахматы. Как-то вечером, вспоминает Хенрик, вся семья сидела за ужином, и тут позвонили из "60 минут" [Американская новостная телепрограмма, идущая в прайм-тайм.] обсудить возможное интервью. Он попросил перезвонить попозже, когда все закончат есть; не перезвонили.
            Карлсен был уже на том уровне, когда у игроков есть постоянные тренеры или нанятые секунданты, но он в основном продолжал работать самостоятельно. Карлсен не думал о том, чтобы стать лучшим; он вспоминает: "Мне просто нравилось играть, правда. Я не думаю, что я когда-нибудь ставил перед собою какие-то цели. В этом не было необходимости. Просто играть было достаточно. Меня на самом деле всегда удивляло и радовало то, как хорошо у меня получалось". Хенрик Карлсен говорил мне: "Все эти годы люди говорили нам — Магнус такой многообещающий, но как он работает над шахматами? — А мы им отвечали — он делает то, что ему нравится... Любопытство против дисциплины". Сам Карлсен точно не знает происхождение своего таланта: "Может, лет через двадцать я смогу сказать. Сейчас я не могу этого точно определить".
            Поскольку Карлсен провел меньше времени, тренируясь с компьютером, чем многие из его поколения, он играет в несколько другие шахматы. Он больше рассчитывает на свою собственную оценку. Это делает его сложным для соперников, которые в своих расчетах полагаются на программы и базы данных. Самое важное, что Карлсен испытывает новые стратагемы. Он может один раз взглянуть на дебют и запомнить его. Во многом поэтому в то время, когда другие достигали своего потолка, Карлсен рос, выигрывая турниры и побеждая шахматную элиту. Он продвинулся от №700 в мире в 2004 году, когда играл с Карповым, до №6 в 2008-м. Хенрик говорил: "Тренер российских юниоров — бывший шахматист из лучших, кажется, он был третьим в мире в какой-то момент — как-то сказал: "Мы делаем всё, что можем в России, но у нас нет таких талантов, как Магнус".
            В 2009 году Карлсен нанял Каспарова в качестве тренера. Каспаров давно наблюдал за Карлсеном и с восторгом взялся за эту работу. Каспаров был недешевым тренером, его годовой оклад исчислялся несколькими сотнями тысяч долларов, но и Карлсен, и его семья считали, что такое покровительство того стоит. Каспаров предлагал дебютные варианты и помогал готовиться к соперникам, а Карлсен выигрывал одно за другим крупные соревнования; он играл в свои лучшие шахматы. Через год после начала их сотрудничества, 1 января 2010 года, Карлсен стал №1 в рейтинге. "Ну, это было не так уж трудно",— вспоминает он. Через два месяца его коэффициент Эло был вторым в истории вслед за Каспаровым.
            В это время сотрудничество неожиданно прервалось. Карлсен играл турнир в Вейк-ан-Зее в Голландии. Каспаров из Москвы общался с ним по скайпу и меньше чем за час до игры с Крамником предложил изменить дебют. Карлсен в растерянности сел за доску, тщетно пытаясь переключить мозги на другие ходы. Партию он проиграл, хотя турнир выиграл. Карлсен решил, что они с Каспаровым просто слишком разные. "Было такое ощущение, что мне каждый день нужно копить энергию, чтобы с ним встретиться",— сказал он мне. Каспаров очень высоко ценит талант Карлсена, но полагает, что тот отказался от представившейся возможности, испугавшись тяжкого труда. Карлсен, по мнению Каспарова, мог бы превзойти его коэффициент Эло, самый высокий в истории шахмат. Мне он сказал: "Ломать ему характер было не моим делом".
            Карлсена часто относят к тому, что он сам называет "веком новой информации". Понятно, что до того, как появились интернет-шахматы, было практически невозможно, чтобы кто-то в Норвегии, которую английский гроссмейстер Найджел Шорт назвал маленькой незаметной шахматной страной с отсутствующей историей побед, мог бы подняться до №1 к девятнадцати годам. Но, по утверждению Каспарова, неамбициозность Карлсена дает ему "некий иммунитет" от стандартов современных шахмат. В интервью журналу "Шпигель" Карлсен говорит о себе, что он "разбрасывается" и что "ленится". При подготовке к турнирам, когда другие шахматисты проверяют на компьютерах свои стратегии, Карлсен часто допоздна играет в компьютерные игры или онлайн покер. Накануне игровых дней он любит поспать вдоволь — в идеале часов десять-одиннадцать — и просыпается за час-другой перед стартом. "Не секрет, что дебютная подготовка лучших шахматистов значительно глубже моей",— сказал мне Карлсен. Но он уверен, что всё выровняется, потому что, как он говорит: "Я моложе, и у меня больше энергии, и мне легче адаптироваться".
            Фредерик Фридель, совладелец известной компании по производству шахматных программ ChessBase, приглашал Карлсена в офис своей фирмы в Гамбурге проинструктировать его, как использовать их программы с максимальным эффектом. Карлсен несколько раз отказывался, хотя многие из его соперников согласились. Фридель говорит, что он готов ждать Карлсена: "Я думаю, Магнус откладывает это как запасной вариант, план Б, на случай, если он начнет проигрывать. Это как теннисист, который играет деревянной ракеткой, но всегда может перейти на графитовую".
            Компьютеры — агрессивные целенаправленные шахматисты. Это побочный продукт их программного обеспечения, использующего численные оценки для увеличения их шансов на выигрыш. Фридель говорит, что человек, отражающий атаку компьютера, "должен ничего не делать и делать это хорошо". Иными словами, контригра должна быть неуловимой, чтобы расстроить неослабевающие попытки компьютера победить. Как любит говорить Карлсен, компьютеры "великолепны в тактике, только в шахматы играть не умеют". Те шахматы, в которые они так плохо умеют играть,— позиционные, когда задача не заматовать противника любым способом, а сделать это через общее понимание позиции. Карлсен, взрослея, всё более приобретал именно этот стиль игры. Возможно, единственный способ выиграть в компьютерный век — не иметь очевидного плана. Как определяет это Ананд, главная сила Карлсена в том, что он "умеет быть разным шахматистом. Он может играть тактически, может позиционно. Он может много всего".
            Сидя в кофейне в "Хилтоне", я похвалил Карлсена за серию ходов, которые в 2004 году сделали ему имя в мировых шахматах. Ему тогда было тринадцать, и он двигался к гроссмейстерскому титулу. В Вейк-ан-Зее, престижном турнире на голландском побережье, он был среди самых слабых. В предпоследнем туре Карлсен играл белыми против Эрнста, крепкого шахматиста, более чем на десять лет его старше. Перед семнадцатым ходом Карлсен остановился и продумал почти полчаса. На восемнадцатом ходу он поставил коня под бой, через три хода пожертвовал слона. Следующим ходом он отдал ладью. Однако еще через семь ходов Эрнст получил эполетный мат. Изящество, с которым Карлсен взорвал бомбу в обычной игре, потрясло аудиторию — Любомир Кавалек в "Вашингтон Пост" назвал Карлсена Моцартом шахмат.
            Карлсен не очень доволен своей игрой в юности: "Это было впечатляюще, это и есть впечатляюще, но в то же время это мог бы сделать кто угодно",— сказал он. "Ну, не кто угодно, но многие. Меня потрясает, что, когда говорят о моих лучших партиях, всё еще говорят об этих партиях". Карлсен говорит, что для него лучшие шахматы — больше "психологическое противостояние и маленькие хитрости", а не "научный поиск лучшего подхода". Он показал мне несколько своих самых любимых партий. Первая, о которой он сказал, была против Василиоса Котрониаса, греческого гроссмейстера, в 2004 году, всего через несколько месяцев после победы над Эрнстом. Эту партию он не выиграл, а только свел к ничьей, но не было похоже, что это его беспокоило. Он был доволен тем, как пожертвовал слона, а потом ладью для получения выигрышной позиции. "Подумал, что я раньше не видел такой комбинации, такой темы,— сказал он.— Нет лучше чувства, чем открывать что-то новое".
            Он говорит, что у него было то же прозрение во время партии с Анандом прошлой осенью в китайском Нанкине. Карлсен любит играть против Ананда и демонстрирует против него свои лучшие шахматы, в то время как Крамник будит в нем уличного хулигана. Игра в Нанкине, вспоминает Карлсен, начиналась обыкновенно, оба двигали пешки к центру и отправляли коней и слонов подальше в поисках слабостей и объектов атаки. Но Карлсен методично отодвигал Ананда назад. "Он организовал реальное сопротивление, а я его проламывал",— говорил Карлсен, явно получая удовольствие от "реально неуловимых позиционных шахмат", в которые он играл. Его фигуры практически неощутимо обрели контроль над самыми важными полями на доске. Компьютерные программы не давали ему никакого реального преимущества. Но после тридцать восьмого хода Карлсен явно был впереди, его ферзь и ладья нависали над королем Ананда. Фигуры у Ананда стояли скученно, как будто ждали нападения волков. Вскоре после этого компьютерные программы увидели быстрый путь к мату, но Карлсен не увидел, и Ананд уравнял. Партия закончилась вничью. Тем не менее Карлсен чувствовал, что он извлек "преимущество из относительно невинно выглядевшей позиции". Он "создал нечто необычное", результат интуиции и ощущений, который ни один тренер или компьютер ему не предрекал.

            В феврале я опять встретился с Карлсеном в отеле "Купер Сквер". Он приехал в Нью-Йорк на очередную Неделю моды. Лив Тайлер на этот раз не было, но Карлсен опять шел по красной дорожке G-Star, теперь в паре с Джеммой Артертон, бывшей подружкой Джеймса Бонда. Модный журнал настоял на том, чтобы Карлсен отрастил волосы, и, когда он едва встал к полудню, они еще кудрявились колечками, скрепленные муссом ко вчерашней фотосъемке.
            Выиграв лондонский турнир в декабре, Карлсен уехал домой. Подвальный этаж он теперь делил с сестрой Ингрид. Семья по-прежнему обедает вместе наверху, а потом все играют в SingStar. Карлсены отправились в свой горнолыжный домик в Энгердал. И все равно, сидеть дома, когда весь народ твоего возраста либо в колледже, либо работает, довольно странно. "Иногда я просто сижу и думаю, чем бы заняться",— говорит Карлсен. В январе он был счастлив заняться делом на турнире 2011 года в Вейк-ан-Зее. Там случилось сразу несколько приятных вещей: он черными выиграл у Крамника в очередной долгой партии: к концу загнал соперника в цугцванг. После восьмидесятого хода Крамник сдался. "Мне не часто хочется размахивать кулаками после игры,— сказал он мне.— Но ведь это Крамник".
            Это был его пик. Спад пришелся на третий тур, когда Карлсен играл с шестнадцатилетним голландцем Анишем Гири. Гири еще пока не профессиональный шахматист, но его игра привлекает многих поклонников. Фредерик Фридель как-то в шутку сказал мне про Гири: "Я говорил Магнусу, что это у меня запасной вариант". В Лондоне Карлсен сказал, что как ни хорош Гири, он сомневается, что тот "когда-либо будет сильнее меня". Но в Вейк-ан-Зее Гири выиграл у него всего в двадцать два хода, что унизительно. В блогах эту партию называли одной из худших в карьере Карлсена. Сам Карлсен, никогда раньше не проигрывавший таким молодым шахматистам в крупных турнирах, назвал свою игру "просто жалкой".
            Потом он собрался и выиграл три следующие партии и три свел вничью, вызывая в памяти свою лондонскую победу после серии проигрышей. Фридель написал мне: "У меня новая теория — Магнус так силен, что ему просто скучно. (Я из своего опыта знаю, что ему быстро становится скучно.) Поэтому он придумал новую стратегию для поддержания интереса: в первых партиях играешь как идиот, сползаешь вниз таблицы, а потом как ни в чем не бывало пытаешься выиграть турнир".
            Карлсен вполне мог бы выкинуть такой фортель, но в десятом туре он играл с русским одногодкой Яном Непомнящим. В начале игры у Карлсена была возможность ничьей, но он стал играть на выигрыш, пытаясь нагнать лидеров турнира, и в результате проиграл. Такой оборот был особенно болезненным, поскольку Непомнящий, игрок неровный, с треском проиграл предыдущую партию, а выиграв у Карлсена, столь же бесславно проиграл еще две. Приз в турнире ушел американцу Хикару Накамуре, одному из трех гроссмейстеров, участвовавших в акции Магнус Карлсен против Мира, устроенной G-Star. После турнира в Вейк-ан-Зее Карлсен сполз на второе место (после Ананда) в мировом рейтинге. Он сказал мне, что почувствовал отрезвление: "На высоком уровне реальная конкуренция. Я понял, когда играл, например, против Непомнящего, что есть ситуации, в которых он бы меня переиграл". Он сказал, что в Вейк-ан-Зее, когда в седьмом туре готовился играть с Анандом, с ним случилось что-то странное. Он оклемался от разгрома с Гири и дважды выиграл, и вдруг странным образом начал терять уверенность. "Проверял свои заготовки,— вспоминает Карлсен,— когда вдруг появились какие-то сомнения. Из меня совершенно неожиданно почти ушел бойцовский дух". Он начал партию с необычно робкого дебюта и закончил ничьей.
            После Вейк-ан-Зее Карлсен направился в Монако. Партии в нем не влияют на официальный рейтинг, поскольку участники играют либо вслепую, либо в быстрые шахматы. Тем не менее он сказал: "Я, правда, реально хочу выиграть и восстановить status quo". И добавил: "Но мне сейчас надо очень здорово улучшиться". Он уже даже был готов пойти на то, чтобы кто-нибудь ему помогал, раз уж так надо. Через несколько дней после окончания Недели моды он связался с растущим семнадцатилетним филиппинским гроссмейстером Уэсли Со и предложил оплатить ему билет в Европу, если тот согласится с ним тренироваться. В Лондоне Карлсен обрисовал мне Со как противоположного ему по стилю. "Я думаю, он готовится только с компьютером",— потрясенно заметил он. Последний раз мы разговаривали, когда он был на Майорке, и они с Со работали вместе. Карлсен как-то сказал мне, что если шахматы когда-нибудь потеряют для него интерес, он займется чем-нибудь еще" и добавил: "Если ты всё время это чувствуешь, в чем смысл игры?" Но пока ему нравился новый стиль подготовки: "Посмотрим, что из этого выйдет хорошего". И если он начнет играть как большинство современных шахматистов — ну что ж, так тому и быть. Он сам сказал: "Я страшно ненавижу проигрывать". Хорошо создавать что-нибудь необычное, но побеждать все-таки лучше.

            Перевод: Ю.Арнольд

Пояснения переводчика:
The A-Team / Американский приключенческий телесериал в стиле экшн о не существовавшей в реальности группе бывших солдат из американского спецназа, зарабатывающих на жизнь тем, что служат солдатами удачи.
Curb Your Enthusiasm / Американский ситком, созданный одним из соавторов сериала Сайнфилд.
Wii Sports Resort / Спортивная видеоигра на консоли Wii, в которой игрок производит реальные спортивные движения, борясь с виртуальным противником, обновленная версия Wii Sports.
Mario Kart / Видеоигра, в основу которой положены гонки на гоночных автомобилях.
SingStar / Видеоигра на консоли PlayStation, позволяющая исполнителям караоке видеть себя на экране; игроки зарабатывают очки за точность исполнения.
Джастин Бибер / Популярный среди подростков восемнадцатилетний канадский автор и исполнитель эстрадных песен.
Ист Виледж / Район Нью-Йорка.
Hearts / Карточная игра, аналог "червы".
"Красный воздушный шарик" / Культовый французский детский фильм 1956 года, получивший Оскара и Пальмовую ветвь в Каннах.

Подготовка страницы: fir-vst, 2011
Фото: по материалам сети